— Галка. У тебя нет случайно лишней юбки и блузы. А то в джинсах и кофте жарко. — спросила у сестры моя мать, после того, как они вдвоем накрыли стол в зале, а я затопил печь, и в комнате действительно стало не просто тепло, а жарко от натопленной докрасна печки лежанки.
— Есть ещё комплект. Мне твой сын по паре юбок и блузок из твоего гардероба привез. И халаты тоже есть. Пошли, они в шкафу лежат. — тётя Галя позвала сестру за занавеску, и та пошла за ней, слегка наклонив туловище вперёд и отклячив назад жопу, в точности копируя походку Галины Николаевны.
И этим объяснялось то, что моя мать такая же сиповка с пиздой на жопе, как и тётя Галя.
— Никогда бы не подумала, что мне придётся когда-то свои старые вещи носить. — сказала мама Света, выходя из за занавески, одетая в чёрную приталенную юбку и сиреневую блузку с блёстками.
Это была её давнишняя одежда, которую она давно не носила. И юбка ей явно мала, так как сидела на полной жопе моей матери впритык. А из под блузки двумя холмами выпирали её большие сисяры.
— Сыну спасибо скажи. Он у тебя умный парень. И заботливый. — похвалила меня тётка и, сев за стол на правах хозяйки дома а за неделю бывшая бездомная ей полноправно стала, взяла в руки бутылку с водкой и разлила крепкий алкоголь всем по рюмкам.
— Давайте выпьем за нашу с тобой встречу, сестра. За то, что всё хорошо закончилось. И за любовь! — толкнула тост Галина Николаевна, ставя ударение на последнем слове, с нескрываемой нежностью смотря на меня.
Моя мать это просекла. Но, ничего не сказав, лишь скривив губы, чокнулась с нами рюмкой и выпила водку одним махом, как пьют продавщицы в магазине.
Мы с тётей Галей выпили вслед за ней и стали закусывать всем тем, что было на столе. Сыр, колбаса копчёная и вареная, буженина и рыбные консервы. А также отварная картошка и жареные караси. Для голодных девяностых стол у нас был нормальный.
— А знаешь, Костя. Не в обиду, сынок. Но я бы тебя хорошенько ремешком по жопе отходила за то, что ты целую неделю жил в деревне с моей сестрой, которую я искала всю жизнь. А мне об этом ничего не говорил. — сказала мне мать, закуривая сигарету и выпуская дым из накрашенных помадой губ.
Она, в отличии от меня и тёти Гали, не стала закусывать, а лишь, поковыряв вилкой консервы в банке, потянулась к сигаретам. Мамаша сидела на стуле напротив меня, рядом с сестрой и, куря, широко расставила ноги. Да так, что мне были видны её широкие ляжки и даже край белых трусов под юбкой.
— Я уже лупила твоего сына ремнём, сестра. Он хорошо от меня им по спине получил. — неожиданно сказала Галина Николаевна и, наклонившись к сестре, зашептала ей на ухо. А та вытаращила глаза на меня, а после презрительно скривила губы.
Хотя я не слышал, о чём говорила тётка моей маме Свете на ухо. Но не трудно было догадаться по выражению лица мамаши. Галя рассказала ей, как мы с ней играли в игру, и она заставила меня лизать у нее влагалище, предварительно отшлепав ремнём.
Я видел, как моя мать, слушая сестру, презрительно кривила губы, смотря на меня. Ведь для провинции парни пиздолизы были сродни извращенцев. А я мысленно ругал тётю Галю последними словами. Разве можно было такое говорить. Хотя полизать у мамаши я бы не отказался. С условием, что и она возьмёт у меня за щеку.
— Разбаловала ты его, Галка. А был тихоня. Слова из него не вытянешь. А такое вытворяет. — смеясь, сказала мама Света, выслушав все то, что нашептала ей на ухо старшая сестра.
Она потянулась к бутылке и разлила водку по рюмкам. Мать хотела выпить. И, скорее всего, поскорее напиться. И она больше не смотрела на меня презрительно. Наоборот, в глазах мамы Светы появился любопытный огонёк, смешанный с откровенной похотью. Ещё бы! Её сын лизал пизду у ее старшей сестры, и она от этого возбудилась не на шутку.
— А вы неплохо тут устроились. Рыбу ловите. Как на курорте отдыхаете. А я в магазине за прилавком целыми днями пашу, как проклятая. Отдохнуть некогда. Но ничего, Галка. Я тебя завтра с собой в город заберу. У меня в квартире будешь жить. Там и туалет, и ванная с душем в доме. И печку топить не нужно. Центральное отопление. — мама Света встала из-за стола и, усевшись на диван, пьяно раздвинула ноги, да так, что стали видны почти полностью её трусы. Но мою мать это обстоятельство не смущало.
— А как же Костя. Он что, один тут в деревне останется жить? — спросила у сестры тётя Галя, вставая со стула и, подмигнув мне глазом, взяла меня за руку и усадила на диван рядом с матерью, а сама села обок.
— А зачем он мне нужен. Пусть живёт тут один в бабкином доме. А я тебя, сестра, у себя в квартире пропишу. На работу устрою. И мужа хорошего найду. — не унималась мамаша, кося на меня пьяным глазом.
Мать не закусывала и быстро опьянела от двух рюмок водки. Но до кондиции, когда ее можно было бы раскручивать на секс, ещё не дошла. Просто была поддатой и плела, что у нее вертелось на языке.
— Ну уж нет, сестра. Или Костя едет с нами. Или я никуда без него не поеду и останусь жить с ним тут, в деревне. Да и потом, мне мужики не нужны. Я твоего сына, Света, люблю. А он любит меня. — ответила своей младшей сестре тётя Галя и прямо у нее на глазах наклонилась ко мне и поцеловала в губы взасос.
— Что ты творишь, Галка? Он же тебе племянником доводится. Вы родная кровь. И ты на пять лет старше меня. Как только не стыдно! — одёрнула свою старшую сестру мама Света, но как сидела на диване возле меня, прижавшись ко мне боком, так и осталась сидеть, с любопытством смотря, как сестра заигрывает с её сыном.
— Какая разница, Света, что Костя мой племянник. Никто же не узнает, кроме нас троих, об наших отношениях. Да и потом, такой хуино, как у твоего сына. Я ещё ни у одного мужика не встречала. А у меня их было много, поверь. — ответила сестре тётя Галя и, наклонившись к ней через меня, взяла ее за руку и положила мне на ширинку брюк, где выпирал бугор от вставшего колом члена.
А он у меня стоял. От того, что рядом сидела пьяная мать, а её старшая сестра при ней сосалась со мной в губы взасос.
— Ой, да ну тебя, Галка. Если ты совесть потеряла. То она у меня ещё есть. Как только не стыдно такими вещами с молодым парнем заниматься! — осадила благие намерения своей старшей сестры моя мать. Но к удивлению, руку с моей ширинки не только не убрала, а наоборот, сначала просто её держала сверху, не шевеля пальцами, а потом стала мять.
А честно офигел. Родная мать в присутствии своей сестры сидит рядом с сыном на диване и пьяно сопя, носом мнет ему член. Но мать не просто мне его мяла через штаны. А смотря мне в глаза осоловелым от похоти взглядом, щупала мой хуй пальцами, словно стараясь узнать его размер.
И от хватки материнских пальцев я едва не кончил прямо в трусы. До того приятно было ощущать их прикосновение к своему члену даже через штаны. И смотреть при этом маме в глаза.
— Нечего его у него щупать, Светка. Большой он у твоего сына. Мне он им до матки достает. И тебе тоже достанет. И лучше его голенький в руку возьми. — сказала моей матери Галина Николаевна и было стала расстёгивать молнию у меня на ширинке для того, чтобы достать из трусов член и вложить его в руку сидящей со мной своей младшей сестры.
— Подожди, Галя. Я же тебе сказала, что я не такая наглая, как ты. Не могу я так сразу. Мне стыдно. Я выпить ещё хочу. — моя мать не дала сестре расстегнуть молнию у меня на ширинке, прижав её руку к моему члену, а затем встала с дивана и, пьяно шатаясь, подошла к столу, где прямо из горлышка выпила остатки водки в бутылке.
— Не теряйся. Иди к ней. — шепнула мне на ухо тётка и подтолкнула под бок с дивана.
Я встал и, шагнув к матери, зашёл к ней со спины. Обнял, поцеловал в шею, одновременно прижимаясь стояком в штанах к её жопе под юбкой и беря в руки крупные груди женщины, которая меня родила. Срывающимся от возбуждения голосом сказал.
— Света. Светочка. Любимая. Дай мне, мама. Я хочу тебя. — почти заикаясь от охватившего меня волнения, произнёс я матери, целуя ее в шею.
И, упираясь стоящим колом членом ей в жопу, не выпуская из ладоней её сиськи, стал их с наслаждением мять, сгорая от желания засадить женщине, с которой прожил всю жизнь в одной квартире.
Мать как стояла возле стола, держа пустую бутылку из под водки в руке. Так и замерла с ней, безвольно позволяя сыну лапать себя за груди. И лишь через пару минут супер приятных для меня ласк, повернула ко мне голову и тихо произнесла.
— Костя. Не надо так. Я не могу. Выйди, пожалуйста, на пять минут за дверь. И не заходи, пока я тебя не позову. Хорошо, сынок. — сказала мне мать, освобождаясь из моих объятий.
Она стояла возле стола, тяжело дыша, и умоляюще смотрела на меня.
— Хорошо, мама. Как тебе будет удобно. Я выйду. — ответил я матери, выходя из зала на кухню с бешеным стояком в штанах и закрывая за собой дверь.
И я трясся, как в лихорадке. От сознания того, что через пять минут родная мать позовёт меня, чтобы я ее выебал в присутствии своей сестры.
Стоя на кухне за закрытой дверью, я услышал, как стукнула спинка раздвигаемого дивана. Это Галина Николаевна готовила траходром для группового порева. Ведь утром диван был сложен. Я сам его собирал, чтобы было удобно сидеть на нем и смотреть телевизор. И теперь сестры его разложили для ебли с парнем, который одной из них доводился сыном, а другой племянником.
Стоя за дверью, я так же слышал стук посуды. Вероятно, моя мать ещё выпивала для того, чтобы было не так стыдно с сыном. А потом послышались шаги и щёлкнул выключатель. Кто-то из сестёр погасил в комнате свет, и мне придётся ебать их в темноте. Конечно, лучше бы при свете. Мне хотелось лежать сверху на матери, держать ее ноги у себя на плечах. Ебать её и смотреть родной женщине в глаза.
— Костя. Проверь, хорошо ли закрыта дверь на террасе и иди к нам. — раздался голос тёти Гали из зала и смолк.
Я пулей выскочил из кухни на терассу проверять дверь, хотя точно знал, что сам ее закрыл на щеколду, заходя

Командировка и две нимфы

Рассказ о жене Дианке

Логово Волчиц